Читать интересную книгу Пропавшее кольцо императора. II. На руинах империи гуннов - Роман Булгар

Но он уже начинал тяготиться красотой обыкновенной человеческой мудрости, и не имела она в глазах его прежней своей цены. Беспокойным и пытливым умом жаждал он высшей мудрости, которую Господь имел на своем пути прежде всех своих созданий искони, прежде бытия земли, той самой мудрости, которая была при нем великой художницей, когда он проводил круговую черту по лицу бездны. Искал упорно ее Соломон, но все не находил.

Изучил внимательно еврейский царь все учения магов халдейских и ниневийских, науку астрологов из Абидоса, Саиса и Мемфиса. Вник он в тайны волхвов, мистагогов и эпоптов ассирийских, и прорицателей из Бактры и Персеполя и вскоре с горечью и разочарованием убедился, что облеченные таинственностью знания их были обыкновенными знаниями человеческими. Ничего сверхъестественного в них он не нашел.

Также искал он мудрости в тайнодействиях всех древних языческих верований, потому посещал капища и приносил жертвы: Ваалу-Либанону могущественному и тому, кого чтили многие под именем Мелькарта, Бога созидания и разрушения, покровителя мореплавания, в Сидоне…

Его называли Аммоном в оазисе Сивах, где идол его кивал головой, указывая пути праздничным шествиям, Болом у халдеев, Молохом у хананеев. Царь поклонялся грозной и сладострастной Астарте, имевшей в других храмах имена Иштар, Исаар, Ваальтис, Ашера и Атаргатис…

Изливал он елей и возжигал курение Изиде и Озирису египетским, брату и сестре, соединившимся браком еще в чреве матери своей и там зачавшим бога Гора. А также Деркето, рыбообразной богине тирской, и Анубису с собачьей головой, богу бальзамирования, и вавилонскому Оанну, и филистимскому Дагону… и мрачной Киббеле, и халдейскому Ору – богу вечного огня, и таинственной Омороге – праматери богов, которую Бэл рассек на две части, создав из них небо и землю, а из головы – людей. Поклонялся царь еще богине Атанаис, в честь которой девушки Финикии, Лидии, Армении и Персии отдавали прохожим свое тело, как священную жертву, на пороге храмов…

Заметив наполовину раскрывшийся от изумления мальчишеский рот, изловчившись, Айша слегка пристукнула малая ладошкой по затылку.

Часто-часто заморгали обиженные реснички, но и они моментально пришли в совершенное спокойствие, как и все остальные, зачарованные рассказом о человеке, о чьем могуществе все слышали, но, кроме сказок, больше ничего не ведали…

Приближающийся вечер быстро опускающимися серыми сумерками возвестил о скором наступлении ночи, и Суюм взмахом руки отпустила всех из гостиной, попросив почтенного дервиша задержаться всего-то на пару-другую слов.

– Я слушаю тебя, ханум. Вижу, что-то вельми важное давно имеешь желание спросить у меня, но никак не решаешься.

– Поведай мне про то, кем был Соломон… – пожелала Суюм.

Много раз слышала она это имя из уст русского княжича Олега, сына рязанского князя Игоря Ингваревича. Столько лет минуло с той поры, а до сих пор еще бросает ее в жар, когда в ушах всплывает шепот ласковых и нежных его губ:

Округление бедер твоих, как ожерелье,Дело рук искусного художника;Живот твой – круглая чаша,В которой не истощается ароматное вино;Чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями;Два сосца твоих – как два козленка, двойни серны…Как ты прекрасна, как привлекательна,Возлюбленная, твоей миловидностью!Этот стан твой похож на пальму,И груди твои на виноградные кисти…Уста твои – как отличное вино.Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных…

Выгибаясь в спине, она замирала, а русич продолжал шептать:

Положи меня, как печать на сердце твое, как перстень, на руку твою:

Ибо крепка, как смерть, любовь;Люта, как преисподняя, ревность;Стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный.Большие воды не могут потушить любви,И реки не зальют ее.Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь,То был бы отвергнут с презреньем…

Не отыскав в своей памяти ничего схожего, спросила она у своего возлюбленного про то, откуда эти чудные строчки, и тогда впервые она услышала имя библейского царя Соломона.

Не сразу женщина связала это имя с Сулейманом, чьи таинственные заклинания были вырезаны на кольце, хранящемся у нее. Догадка вдруг пришла, как озарение…

Едва заметная усмешка тронула потрескавшиеся губы странника, и он после недолгого молчания, собрав в памяти то, что было ему ведомо, негромко заговорил:

– Царь иудеев Соломон был сыном Давида от Бат-Шевы, третьим по счету еврейским царем. Не достиг он еще самого расцвета человеческого века – ему не было и сорока пяти лет – а слава о его мудрости и о его красоте, о великолепии его жизни и пышности его двора разлетелись далеко-далеко за пределами Палестины…

В Ассирии и Финикии, в Верхнем и Нижнем Египте, от древнейшей Тавриды и до Йемена, на побережье Черного моря и на всех островах Средиземного моря – повсюду люди с удивлением произносили его имя, потому что подобного ему между царями во все дни его не было…

В лето 480 по нисшествию Израиля, в четвертый год царствования своего, предпринял царь евреев сооружение храма господня на горе Мориа и постройку великолепного дворца в Иерусалиме.

Восемьдесят тысяч самых искусных камнетесов и семьдесят тысяч носильщиков беспрерывно работали в горах и предместьях города.

Десять тысяч дровосеков посменно отправлялись в Ливан и валили там кедр. Тысячи людей вязали плоты, и сотни моряков сплавляли их морем в Иаффу, где их обделывали тиряне, искусные столяры…

«Нет-нет, не то, все это не то!» – говорили, кричали женские глаза, и проницательный дервиш остро прочувствовал, понял ее самые затаенные желания. Он незаметно опустил многие страницы из жизни царя иудеев, пролистав разом немало страниц из его жизни. Сгладив все временные разрывы, Хаджи Хасан поведал:

– Настало время, и царь Соломон достиг могущества, которого не знал еще до него ни один правитель в мире. Чего бы пронзительные и проницательные глаза царя ни пожелали бы, он ни в чем и никогда не отказывал им и не возбранял сердцу своему никакого веселья…

Затаившая дыхание, женщина интуитивно почувствовала, что они подходят к самому интересующему ее моменту.

– Было у царя семьсот жен и триста наложниц…

– Ах! – невольный вздох изумления вырвался из женской груди.

О, Аллах! Разве может она себе представить оное? О чем, о каком же благочестии можно еще говорить? Блуд и беспробудное распутство. Сие есть грех, тяжкий грех – слушать подобные развратные речи. Ей следует прервать слова почтенного странника. Но она не в силах…

– Да-да, ханум, именно столько, говорят, было у него жен, не считая рабынь и наложниц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, а потому как дал ему Господь такую неиссякаемую силу страсти, какой не имелось у людей обыкновенных…

Бесстрастным голосом дервиш рассказывал о том, что любил царь евреек белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, что столь рано и прелестно расцветает, а потом стремительно вянет, как цветок нарцисса.

Любил он смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими и курчавыми волосами. Они носили на кистях рук звенящие из золота запястья, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные друг с другом тонкой цепочкой…

Любил он нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека. Верность и покорность их в любви вошли в пословицу. Женщин любил из Ассирии, искусно удлинявших красками свои дивные глаза.

Любил царь желтокожих египтянок, неутомимых в любви и столь же безумных в ревности, сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой гладко, как мрамор, ибо они особой пастой истребляли на нем все волосы…

Обожал царь дев из Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших на себе тонкие шальвары, хрупких женщин с голубыми глазами, с льняными волосами и нежным запахом кожи, коих ему привозили с полуночных стран, и язык коих был никому непонятен. Кроме того, царь любил многих дочерей Иудеи и Израиля…

– О, Аллах! – прошептали женские уста, не в силах осознать все это, услышанное собственными ушами.

– А также разделял царь ложе с Балкис-Македа, царицей Савской, что превзошла всех женщин мира своей красотой, мудростью, богатством и разнообразием искусства в страсти. Иудей совершенно покорил ее своим умом и находчивостью, заставив пройти по зеркалам, уложенным на землю, и приподнять свои нижние юбки…

Чуть прищурились женские глаза, усмешка тронула ее уста. Слышала она о том, будто бы у той царицы на ногах росли козлиные копытца…

И княжич Олег баял, что Соломон хитростью заставил пройти ее через зеркала, а та, подумав, что ступает в воду, приподняла подол.